Будь искренним, выражая себя.
Интервью художницы Джулии Арье с Александрой Некрасовой

– Джулия, расскажите немного о себе.

– Я никогда не была на родине. Мои родители, известные этнографы, полностью посвятили себя науке. Изучая материальную и духовную культуру южноуральских народов, они часто ездили в экспедиции в самые глухие и экзотические уголки Урала. В такой экспедиции летним утром я и родилась. Названия той деревушки на карте не найдёшь. Но, видно, некий «деревенский вирус» проник в меня с первым вдохом и сидит в крови, как тяга горожанки к простым вещам, народному искусству и природе (картины «Хочется домик в деревне», «Гармонист», серия работ «Деревенские картинки»).

Карандаш манил меня с детства. Рисовала на любых клочках бумаги, дефицитной в нашей пишущей семье. Семейство и стало моим первым персонажем. Папа собирал бесконечные мои рисунки и складывал в папки, эти туго завязанные папки запирал в ящике стола и никогда мне не показывал. Собирался сохранить мои детские "труды" для истории. Увы, не получилось…

Научившись самостоятельно переходить дорогу, я записалась в Дом пионеров. Гардеробщица, оглядывая мою тоненькую шейку, неизменно уточняла:
– Танцевальный?
– Изостудия! – гордо поправляла я…

Дом пионеров посещала охотно, но недолго. Мой любимый учитель заболел и ушёл на пенсию, а заменивший его молодой наставник исповедовал неизвестное мне направление в искусстве: он гонялся за девочками с деревянной линейкой и измерял косички. Мне стало скучно, и я ушла.

Школьные годы принесли мне скромные достижения в области искусства: регулярные победы в летних конкурсах «Рисунки на асфальте» и переходящий флажок «Лучшая школьная стенгазета».

Полюбив с детства бродячих кошек и собак, поступила на биофак в университет, а в свободное время забегала в ближайшую художественную галерею. Здесь-то я и познакомилась с художником Анатолием Баратынским. Толик красил «пейзажи на продажу», а в мастерской творил настоящее, вечное и преподавал заодно в художественном училище. Уловив моё нераскрытое дарование, позвал к себе учиться.

Неожиданно обнаружился очень дальний родственник в Израиле. Он материализовался в почтовом ящике в виде приглашения воссоединиться с горячо любимой семьёй на Земле обетованной. Так как сынишка любил бананы, я – море, а муж – нас обоих, подумали: из четырёх сторон света – почему бы и не Восток, тем более «ближний».

«Справоналевая» письменность забавляла меня и, наскоро усвоив иврит, я стала преподавать искусство в школе. Маленькие израильтяне не самые примерные школяры. Родители отправляют своих чад в школу получать… удовольствие. Главная задача учителя – вернуть домой ребёнка живым и здоровым. При таком подходе общий уровень учеников не так высок. Зато выпускники в массе своей радуют здоровой активностью и деловитой жизнерадостностью.

Как относятся к урокам рисования школьные директора, всем известно. Зато к моим оформительским талантам проявлялся куда больший интерес. Коллажи из подручных средств, мозаика, многометровые «фрески» на стенах школьных комплексов…

Горячий пустынный ветер хамсин мгновенно высушивал акварель в моей любимой технике A la Prima. Пришлось переходить на масло. Картины стали больше и продавались лучше, ведь израильтяне при покупке всегда интересуются, а каков размер холста и масло какой жирности использовалось.

По возвращении в Россию работала в художественной галерее, где устраивались выставки старых мастеров и пожилых «шестидесятников». Перемещаясь от картины к картине, я думала-гадала, буду ли когда висеть на подобных стенах? Не в смысле быть знаменитой! Здесь другой вопрос: сумею ли я максимально реализоваться?

– О любимой технике исполнения

– Любимая – та, которая помогает наиболее полно решить художественную задачу, делает процесс написания картины максимально комфортным без снижения качества работы. Масло по своим живописным свойствам непревзойдённо, однако всем известны его минусы. Поэтому чаще всего пользуюсь смешанными техниками – стараюсь найти золотую середину. Думаю, это знакомо многим художникам.

Моему творческому состоянию весьма свойственна экспрессивность, поэтому процесс затягивать не люблю. На первом этапе пользуюсь акрилом и не останавливаю работу ради необходимости «высушить» краску. А по акрилу уже пишу маслом. Или использую способ A la Prima. Я эту технику полюбила давно: именно так родились акварели, мои первые художественные работы. Так я писала «Народную артистку».

Порой для воплощения идеи использую дополнительные приёмы, материалы. Вообще мне нравится фактурность, рельефность рабочей поверхности. Иногда грунтую холст определённым образом.

Дополняю чем-нибудь живопись. В картине «Последний монарх», например, активно использовала цветные мелки. Этим я как бы провела параллель между реальным миром и сказкой, которые рисуют дети: цари, принцы и принцессы, изображаемые мелом на асфальте…

Каждая составляющая должна работать на общую задачу. Иногда решение приходит сразу, а иногда – поиски, эскизы. Порой решение найдено, начинаешь организовывать пространство холста, а он вдруг вступает в конфликт с замыслом, говорит: "Не то!" Упорствовать бесполезно – ищи другой путь.

– Что такое, по-вашему, художественный образ? Откуда он берётся? Как вы называете свой жанр?

– Что есть для меня художественный образ? Приведу простой пример. Поместила в виртуальную галерею картину «Безумный корсиканец». Один из зрителей, восприняв как личную обиду, что я так изобразила великого императора, в гневе напал на меня. Другие не согласились с ним, поддержали художника, а обиженный не унимался… Художник в таких случаях пожимает плечами и говорит: «А я так вижу!». Вот какая сила стоит за понятием «художественный образ». Это моё видение и интерпретация действительности. Я этот мир трепетно люблю. Внесением в своё искусство элемента несерьёзности, игры я абстрагируюсь от ситуации, даже обретаю возможность управлять ею: ведь то, «что сделалось смешным, не может быть опасным» (Вольтер).

Таким образом, это путь к приобретению определённой степени свободы – без неё как-то не творится… Отсюда и название моего стиля: иронический романтизм. Иногда мои работы называют примитивизмом. Смотря, что под этим понимать. Если упрощённый подход к человеку, миру и сложным вопросам, — то вряд ли. Если сознательное упрощение художественного образа, художественных средств в поисках выражения идеи, -то, пожалуй. Если в смысле целостности, чистоты и эмоциональности, которые я хочу выразить своей работой,- то конечно. Я вижу себя участницей событий, которые в совокупности называются «жизнь», и хочу поделиться взглядом на то, что считаю важным. Так что могу называться экспрессионистом.

– Как реагируют зрители и что говорят о ваших жанровых произведениях?

– Зрители ко мне очень добры. Испытываю к ним сердечную благодарность. Получаю от них такой заряд положительных эмоций! Они живо откликаются на тему, подмечают нюансы, иногда даже видят больше, чем я вкладывала изначально в сюжет, обогащают идею. Общение со зрителем – наиболее приятное в работе. Их реакция помогает утвердиться в правильности пути. Разумеется, говорю о зрителе чутком, думающем, позитивном. Зрителю не обязательно "понимать" в искусстве, важнее чувствовать и ценить искренность и живо откликаться на нее. Как-то мы общались с московским галеристом – замечательным, тонким человеком. Он смотрел моё портфолио. Некоторые картины я сопровождаю текстом, что называется, «мысли в тему». Мой знакомый начал читать и вдруг прервался со словами: «Не могу… слишком личное – словно чужой дневник читаю…» Я его успокоила, что не боюсь открыться думающему собеседнику, а иной, не думающий, глубины текста не уловит. Будь искренним, выражая себя. Что может быть проще?!

Наверно, поэтому мой любимый художник Ван Гог. Когда-то в юности я прочитала о нём книгу И. Стоуна «Жажда жизни». Смотря на полотна Ван Гога, хочется сказать: «Правда жизни». Сказочные по живописности, фантастические по колориту – сколько в них искренности! Ни секунды не сомневаешься: это его мир! Наш мир. Именно таким он его видит. Ван Гог для меня – критерий искренности, выразительности, трудолюбия, творческой отрешённости. Сила воздействия его работ на меня – огромна. Стоя в музее перед его картиной, единственный в жизни раз ощутила, будто пространство между мной и холстом втягивает меня в картинную реальность, растворяя в карусели мазков… Живопись Ван Гога для меня – летний день в колосках ржи, золотой подсолнух, солнечный зайчик – всё то, что я называю земным счастьем.

– Откуда приходят сюжеты, какова их эмоциональная окраска?

– Сюжеты рождаются из жизни. Это то, что не оставляет меня равнодушной. Я могу рассматривать бабушкин альбом, размышлять над философией индийских мудрецов, наблюдать, как сын играет с котом, или разговориться с деревенским конюхом. В общем, понятно, сюжеты находятся повсюду. Темы самые разные. От сугубо личных, невинных и незатейливых («Хочется домик в деревне», «Я и музыка») к семейно-общественным («Моё отношение к эмансипации и феминизации»), не менее личным, чем «домик в деревне», но приобретающим остросоциальную окраску («Все мы немного зайчики», «Вовочка», «Соратники», «За детство счастливое наше – спасибо!»).

Мою портретную галерею нередко пополняют исторические деятели – учёные, артисты и сильные мира – правители, завоеватели, политические лидеры. Их влияние на судьбы людей таково, что мало кто остаётся к ним равнодушным. Я даже положила этих персонажей в основу художественного проекта "О влиянии детских переживаний на ход истории". Он выглядит как повествование, как составленный из портретов и сюжетных сцен диафильм и проводит общую идею: все яркие исторические и политические деятели имели трудное детство… Естественно, это не научный трактат, к нему невозможно отнестись серьёзно, но в основе идеи лежат исторические факты и психологические законы. В любом случае рождение новой темы для работы – живой интерес к чему-либо. Я как бы говорю: а ведь мне есть что сказать!

– Как вы представляете зрителя, идеальные отношения между художником и зрителем, коллекционером, покупателем?

– Мой зритель? Это мой единомышленник. Мы сходимся во взглядах на жизнь, на место человека в мире, а искусства - в жизни человека. Со зрителем хочу вести диалог, для взаимного обогащения. Идеальные отношения между художником, с одной стороны, и зрителем, покупателем, коллекционером – с другой, на мой взгляд, таковы: лучше всего, если зритель окажется коллекционером и покупателем в одном лице. Это сколько же у художника высвободится времени и энергии для написания картин! Считаю, что место художника у мольберта. Неправильно растрачиваться в поисках покупателя. Хорошо бы упростить процесс знакомства и общения художника с покупателем. Появилась неплохая тенденция виртуальных галерей; думаю, это перспективно.

– Каждое ваше произведение – некий рассказ с юморком и даже сатирой. В некоторых случаях напрашивается продолжение. Нет ли мыслей, делать серии работ, а может быть, комиксы?

В последние годы увлеклась фотографией. Хотя художественная фотография подчиняется своим законам, опыт фотографа помогает запечатлеть на холсте мгновения жизни, применить «репортажную живопись» – когда вроде бы случайная сцена приобретает изобразительными средствами глубину. Именно фотография навела на мысль работать над сериями. Они хорошо раскрывают тему. Таковы недавно законченные «Деревенские картинки» и «Мегаполис». Они и дополняют, и усиливают контрасты – прямо-таки «единство и борьба…» Объединены серии одной идеей – мечтой о простой жизни, сердечных отношениях между людьми… где природа – не заложник прогресса, а источник гармонии, где погоня за успехом не заслоняет радости жизни, где развитие цивилизации не угрожает уничтожением…

Любите ли вы сказки?

– Мой папа, изучая народный фольклор, собирал сказки народов мира. Сказки заполнили в его кабинете целый стеллаж. Картонные переплёты скрывали дивные миры. Я выучила азбуку в четыре года, а в пять одолела «Проданный сон» – толстенный сборник сказок (не для самых маленьких!). Сказки я полюбила за правдивость, ведь в них всегда побеждает добро. А если мы видим, что в жизни не так, значит, что-то пошло неправильно в нашем реальном мире.

Представьте, что к вам пришли ученики и просят рассказать об одной из картин всё – от замысла и до исполнения в материале. Как бы вы это сделали?

– Рождение картины – если она удалась! – как рождение младенца – в чём-то таинство. Мне представляются слабо вразумительными описания работы над картиной. Неужели кого-то действительно наставит на творческий путь перечисление действий?! Процесс такой работы вяжут из петелек видимого и непроявленного мира! Да, идею можно определить и вообразить в общих чертах! – на экране внутреннего взора. Но когда вступаешь в поединок с чистым листом, тут, увы, в лучшем случае ты соавтор той неведомой мощной силы, которая ведёт руку в нужном направлении.

Если художник разумен, он с радостью подчинится процессу рождения, постарается отправить левое полушарие отдыхать.

Насколько важную роль играет творческий участок мозга у меня в написании картины, попробую показать на примере работы «Народная артистка». Я восторженно люблю актрису Фаину Раневскую. Как-то увидела передачу, посвящённую Фаине Георгиевне. В передаче использовались документальные записи беседы с великой актрисой в последние годы её жизни. Раневская вдруг открылась как добрейшее, мудрое, невероятно уязвимое существо. Кумир народа, она вдруг пронзила меня болью своего одиночества. Замысел родился на пике любви и сострадания. Я просмотрела ряд фотографий, добытых в библиотеке и сделанных с экрана телевизора. Изучала характерные жесты, мимику актрисы. Началась работа над композицией, обдумывание рисунка и цвета в единстве сюжета. На этом этапе продумывается масса разных вещей. Например, размер и формат холста. Конечно, есть любимые размеры и форматы. Но приходится учитывать объективные возможности: нет у меня просторной мастерской и большой машины для перемещения работ. Хотя жаль, люблю простор во всём: на холсте, в доме, за окном… Размещаю фигуры порой таким образом, будто им тесно в формате. Так, в работе «Безумный корсиканец» за пределы холста частично «выпали» треуголка Бонапарта и ноги его коня. Ощущение, словно неистовый всадник раздирает отведённое ему пространство всей мощью темперамента…

В работе над «Народной артисткой» задумка была такая: изобразить Раневскую на сцене, в момент её чествования. На картине старая женщина в нарядном платье и тщательно уложенной причёской стоит на фоне красных бархатных портьер, прижимая к груди охапку цветов. Её ссутуленная фигура, смущённая полуулыбка, рука, растерянно теребящая стебли букета, контрастируют с торжественностью момента. Актриса – знаковая фигура в кинематографе, символ театрального мастерства - привиделась мне просто одинокой женщиной, боящейся старости и болезней. Всю жизнь ищущей любви и счастья, порой разочарованной и отчаявшейся…

Вообще всегда интересно, когда композиция построена на контрастах. К ним я прибегаю с большой охотой, они добавляют в работу «перца». Этого можно добиться различными приёмами:
– «Безумный корсиканец» – одержимость взгляда, жёсткость линии рта и крошечные, детские ножки;
– «Троица» - иконописные лики персонажей – и обыденность обстановки;
– «Санитар» – надменная осанка фюрера – и жалкая роль уборщика.

В решении композиции широко использую гротеск. Главное – не переборщить, не довести портрет до плоскости шаржа, тем более карикатуры. Примеры гротеска:
– «От кутюр» – восторженные мордашки девчушек у подиума и огромная нога топ-модели, что вот-вот затопчет и малышек, и их радужные фантазии;
– «Голландский натюрморт» – доведённая до абсурда страсть старых мастеров соперничать в изображении количества снеди.

Иногда изобретаю парафразы. «Моя Джоконда», Мона Лиза – счастливая русская крестьянка на фоне среднерусского пейзажа, кормящая грудью младенца. Сюжет навеяла знаменитая улыбка Джоконды, истолкованная мною как тихая радость молодой матери. Как правило, обдумывая картину, задаюсь вопросом «как?». А вот «почему так?» меня не волнует, доверяюсь творческому зрению. Но раз уж «мастер-класс», интересно проверить, не слишком ли я полагаюсь на деятельность одного полушария. Повторяю: как правило, композиция и цвет – результат интуитивных поисков. Доверяюсь интуиции, как это делают дети.
Исследуем композицию. Помещение персонажа в центр картины – сообщение статичности, что вполне отвечает настроению и замыслу. Почему-то захотелось изобразить актрису с охапкой цветов… Открываем книгу «Сюжеты и символы в искусстве», читаем: «Цветы в аллегорическом смысле символизируют недолговечность и эфемерность человеческой жизни».

Ещё пример работы интуиции на примере этой же картины. Актриса изображена не в полный рост, фигура обрезана. Обращаюсь к книге «Изобразительное искусство», выбор случаен – просто книга оказалась под рукой. Раздел «Портрет»: «По характеру изображения выделяются парадные и камерные портреты. Парадный предполагает изображение человека в полный рост. Камерный – используется поясное, погрудное, поплечное изображение». Интуитивно я выбрала нечто среднее: в парадной обстановке, но как бы камерное изображение. Роль цвета. Цвет в жизни и в работе для меня очень важен. Однако редко специально обдумываю палитру картины. Цвет обычно вижу внутренним взором или добавляю спонтанно. Возможно, это идёт от довольно длительного «акварельного периода», когда колорит картины определялся по наитию.

«Народная артистка» в цвете решена просто. На красном фоне – синяя фигура. Проверяем значение цвета по древнекитайской науке фэн-шуй: Красный – цвет сильных страстей, выразительности, жизненной силы. Синий – глубина, чистота, спокойствие (С. Браун. «Практический фэн-шуй»). А эти цвета в сочетании – признак внутреннего дискомфорта!

В работе «Народная артистка» практически нет дополнительных деталей: фигурка с цветами на фоне сценических портьер. Взгляд переходит от рук к лицу и обратно. По-моему, в композиции оптимальное сочетание простоты и выразительности. Если задача решена, а детали ничего к основной идее не добавляют – зачем они?

Журнал «Художественный совет» - 5(69), 2009 г.